Экзистенциальная психотерапия как выбор способа бытия с человеком. Семинар Р. Кочюнаса “Терапевт в терапевтических отношениях: экзистенциальный взгляд”
ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНАЯ ПСИХОТЕРАПИЯ КАК ВЫБОР СПОСОБА БЫТИЯ С ЧЕЛОВЕКОМ
СЕМИНАР Р. КОЧЮНАСА «ТЕРАПЕВТ В ТЕРАПЕВТИЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЯХ: ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНЫЙ ВЗГЛЯД»
С 1 по 4 февраля 2018 года в Московском институте психоанализа состоялся семинар профессора Римантаса Кочюнаса «Терапевт в терапевтических отношениях: экзистенциальный взгляд».
Профессор Римантас Кочюнас с участниками семинара
Ведущий семинара – профессор Римантас Кочюнас, доктор психологии, психотерапевт, профессор Вильнюсского университета, директор и один из основателей Института гуманистической и экзистенциальной психологии
(Вильнюс – Бирштонас, Литва), генеральный секретарь Восточно-Европейской Ассоциации экзистенциальной терапии (ВЕАЭТ).
Семинар был посвящен ключевому вопросу экзистенциальной терапии – психотерапевтическим отношениям и занимаемой в них позиции терапевта.
В ходе семинара перед его участниками был поставлен ряд вопросов: что мы делаем в психотерапии, будучи в позиции терапевта? Каким образом мы, как терапевты, находимся в процессе психотерапии? Что мы имеем в виду, когда говорим, что занимаемся психотерапией?
Как отметил ведущий, многим психотерапевтам кажется, что чувствовать себя настоящим специалистом и быть профессионалом – это надо точно знать, как поступать в различных случаях, при различных расстройствах, проблемах. Нередко приходится слышать: «Я много чего знаю, но я не знаю, что делать в конкретных случаях».
Для обретения чувства достаточной уверенности в работе, своей компетентности психотерапевты начинают охотиться за разными инструментами, разными способами работы, чтобы обеспечить себе это чувство уверенности бытия терапевтом. То есть мировоззренческое основание им не кажется достаточным, и хочется чего-то более осязаемого в виде каких-то инструментов.
Когда в психотерапии речь заходит об инструментах, о видах и способах делания, то, по сути, речь идет об определенной модели терапии, чрезвычайно распространенной – о медицинской модели психотерапии, то есть тесно связанной с медикаментозным лечением. И когда мы эту модель с медицины переносим на психотерапию, то помощь нередко превращается, по аналогии, в назначение «таблеток», особых «психотерапевтических таблеток» в виде каких-то приемов или каких-то техник.
«Может быть это не плохо, и в некоторых случаях, мне кажется, “психотерапевтическая таблеткаˮ хорошо работает. И техники хорошо работают. Я не против техник, – сказал ведущий, – но с точки зрения экзистенциальной терапии такой инструментальный подход делает терапевта ответственным за результат психотерапии, тем самым искажая соотношение ответственностей с обеих сторон».
В таком подходе клиент ожидает, что терапевт берет на себя ответственность за то, чтобы ему стало лучше, а терапевт принимает эту ответственность. При этом терапевт заботится о том, чтобы человеку стало лучше, а сам пришедший за помощью особо об этом не беспокоится. То есть клиент адресует ответственность психотерапевту, от которого он ожидает компетентности, экспертности, знания и тому подобное.
Профессор Римантас Кочюнас
Такое отношение экзистенциальный подход в принципе не принимает. В теории экзистенциализма считается, что каждый человек является хозяином своей жизни, даже если он находится в состоянии, когда ему кажется, что в настоящее время он таковым быть не может. Однако в реальности таковым он не перестает быть никогда, так как это его жизнь. Исходя из этого, экзистенциальная терапия постулирует распределение ответственности в ходе общения между клиентом и терапевтом.
Кроме того, терапевт не может решить проблему клиента, хотя бы уже по тому, что никогда не будет знать о нем, о его жизни столько, сколько об этом знает сам клиент (при этом клиент в процессе терапии сам выбирает, что рассказать терапевту). Поэтому мы ограничены в познании человека и следует вообще закрыть глаза перед ответственностью объяснять человеку, что ему надо делать, а чего не надо. Совершенно безответственно со стороны терапевта давать готовые советы, хотя клиенту может и понравиться, и стать легче от того, что кто-то другой взял на себя ответственность за его жизнь, и если у клиента что-то не получится или получится совсем не то, ему будет кому предъявить претензии.
Такая модель возможна, когда речь идет о психологическом консультировании, о конкретных вопросах, с которыми приходит клиент, и мы можем совместными усилиями найти на них конкретные ответы, на которые много времени не требуется.
Но когда мы говорим о более серьезных изменениях жизни, проблемах, за которыми стоит долгая история, требующая углубления в нее, картина резко меняется. Здесь наша экспертность и наше знание становятся более чем скромными. Поэтому экзистенциальная терапия отрицает такую модель взаимоотношений с клиентом, – модель делания, и выбирает более сложный путь: сложный не в самом процессе психотерапии, а сложный по отношению к нашим привычным установкам: давать советы и быть деятельными.
Модель, в которой клиент приходит к терапевту снять проблемность какого-то вопроса, а терапевт пытается этим заняться, по словам Р. Кочюнаса, в принципе неверна, потому что в этом случае терапия ориентирована на проблемы клиента и их разрешение. Вопрос уже ставится о том, как работать с этой проблемой, а не с человеком. Здесь нет человека, но остается только его проблема. Однако любая проблема живет в человеке, и в каждом человеке она живет по-своему.
«Экзистенциальную терапию мало интересуют вопросы: “Как работать с проблемой? Как работать с клиентом с позиции решения его проблем?ˮ. Она ставит вопрос: “Как быть терапевтом для этого клиента, который пришел ко мне?ˮ. То есть речь идет не о работе, не о делании, а о выборе способа БЫТИЯ с этим человеком. Экзистенциальный подход всегда имеет императивом выбор такого выстраивания отношений с человеком, которые привели бы к улучшению его состояния. И это отношения доверия, когда клиент имеет основания верить тому, что происходит в пространстве между ним и терапевтом, и в этом наша компетентность не особенно нужна. Если клиент сам находит в терапии ответы на свои жизненные вопросы, то здесь нам не надо быть такими уж всезнающими, с перегруженными карманами различных инструментов». Цель терапии – чтобы терапевтические отношения стали целебными и имели терапевтический потенциал в решении жизненных проблем. В противном случае клиент не получит собственного опыта, который можно использовать и распространять на другие жизненные ситуации, но только как подарок, результат опыта психотерапевта.
На семинаре профессора Римантаса Кочюнаса
Получается, что главным психотерапевтическим фактором являются не техники и способы работы с проблемами, а отношения между терапевтом и клиентом, способ бытия в этих отношениях. По словам ведущего, казалось бы, клиенты ценят эти инструменты, но это только с первого взгляда и только в начале работы. В последствии они забывают про инструменты, если мы умеем строить отношения, и для них становится важным возможность говорить или молчать в присутствии терапевта: присутствие другого, каким бы он ни был – это является определяющим в психотерапии. Поэтому важным становится не то, о чем говорить, а важно качество присутствия.
«Таким образом, в экзистенциальной психотерапии усилия терапевта направлены (и это звучит ужасно) не на разрешение проблемы, а на создание атмосферы, в которой клиент мог быть открытым; довериться на столько сильно, чтобы рассказать терапевту о вещах, о которых он никогда и никому до этого не говорил, даже самым близким людям; чтобы соприкосновение с собственным опытом в присутствии терапевта создало объединяющий опыт – опыт позитивных изменений».
По словам Р. Кочюнаса, терапевт в экзистенциальной терапии – это, по сути, ассистент клиента, его помощник, а не тот, по инициативе которого пациенту приходит помощь, не тот, который, когда что-то случилось, всегда может помочь. Здесь важно не применение техник, а «стояние рядом с другим» (Э. Спинелли); не намерение лечить, учить, воспитывать, менять или разрешать какие-то проблемы, а создавать такие отношения, которые бы приносили изменения, ради которых клиент к нам и пришел.
Вместе с этим терапевт в отношениях с клиентом выступает активным участником этого совместного процесса. Он может и сомневаться, и не соглашаться, и даже спорить с клиентом. В этом нет намерения навязать ему свое намерение, свое видение, в этом – приглашение к разговору, к прояснению обстоятельств. И этот диалог также может создавать и напряжение, и раздражение. Здесь очень важно, чтобы оба участвовали в диалоге и влияли на его направление, чтобы не клиент вел терапевта, но чтобы оба участника всякий раз определяли, в какую сторону им идти. Здесь нет клиента, который решает, и терапевта, который решает. Есть постоянное обсуждение маршрута и процесса, как и куда им двигаться. Поэтому в терапии возможны и конфронтация, и сомнения, и несогласие, то есть такая ассистирующая роль терапевта делает его вполне активным и не имеет ничего общего с пассивностью.
Кроме лекционной части, семинар включал в себя работу малыми группами, в ходе которых выполнялись практические упражнения. Р. Качюнас также провел несколько психотерапевтических сессий, на их примере была продемонстрирована работа экзистенциальной терапии; профессор давал ответы на вопросы участников семинара.
Спасибо автору семинара – профессору Римантасу Кочюнасу, организатору – психотерапевту Тамаре Сикорской и всем участникам за совместную работу!